Учиться военному делу настоящим образом
надлежит военным “реформаторам”
Творчество экспертов стимулируется неясностью замысла, целей и
задач проводимой под завесой секретности военной реформы — вивисекции живого
организма армии и флота. Не находя внятных ответов на конкретные вопросы,
Минобороны России вынуждено издать Директиву начальника Генерального штаба
от 11 ноября “О недопущении разглашения сведений о реформировании ВС РФ”.
Изоляция Генерального штаба
На встрече с журналистами 19 ноября начальник Генштаба ВС РФ генерал
армии Николай Макаров посетовал по поводу проблем формирования нового облика
Вооруженных Сил России и управления частями и подразделениями. По его словам,
устаревшая система управления войсками 60-х годов прошлого столетия не
обеспечила быстрого принятия решений, доведения задач до войск, организации
взаимодействия и эффективного управления в период двух чеченских кампаний
и операции по принуждению к миру Грузии.
Трудно представить, что генштабисты не знают истинных создателей тромбов
в системе управления — политиков, руководивших боевыми действиями в чеченской
кампании из кремлевского центра, минуя “мозг армии”. Создается впечатление,
что и к моменту августовских событий на Кавказе в неких кабинетах было
решено вновь изолировать Генштаб. Грандиозный информационный тромб создавался
последовательным увольнением ключевых фигур, ответственных за связь и управление,
а также перемещением Главного оперативного управления (ГОУ) в здание поликлиники,
лишенное не только спецсвязи, но и городских телефонов.
Если говорить об ответственности руководства Минобороны в доведении
задач, то следует вспомнить, что в кульминационный момент “Ч” пропал министр
обороны, а начальник Генштаба уклонился от принятия решения на действия
войск. Поставить оперативные задачи оказалось некому: ГОУ было обезглавлено
досрочным увольнением его начальника — Александра Рукшина.
Как в “Ревизоре” Гоголя, после трех унизительных поклонов — начальника
ГШ, министра обороны и премьер-министра — генерал Рукшин пренебрег обидой
и организовал работу офицеров ГОУ с помощью мобильных телефонов.
Благодаря мужеству “устаревших” частей и подразделений, а также Генштаба,
который, по Макарову, “фактически не выполняет поставленных задач и безобразно
разросся”, “пятидневная” война закончилась победой над мобильными бригадами
агрессора, подготовленными по стандартам НАТО.
Возникает вопрос: уж не стремительность ли бегства противника послужила
основанием для реформаторов ликвидировать полковое и дивизионное звено
и создать брешь в отечественной тактике и оперативном искусстве?
Посрамленными оказались на этот раз и авторы концепции разрушения информационной
системы государства по сценарию так называемой сетецентрической войны (СЦВ)
— американцы Себровски и Гарстка.
Как известно, вся прелесть СЦВ состоит в скоротечности, ибо, в отличие
от длительной борьбы на истощение, она ведется в информационной среде с
традиционно отсталым противником. В набор ее средств входят дезинформация,
подкуп, организация информационных “тромбов”, особая роль отводится “паркетным
генералам” и простым решениям с непредсказуемым результатом.
По этому сценарию продолжается ампутация “мозга” от тела армии. Очевидно,
что Генштаб прекратит свое существование, если из 21,5 тысячи должностей
органов управления в военном ведомстве таковых оставить 8,5 тысячи.
“Мы оставим те органы управления, которые будут действительно работающими
и будут иметь оптимальную численность”, — заявил начальник Генштаба.
В своде “законов Мэрфи” из устного творчества американских военнослужащих
есть и такой: “Если нечто кажется глупостью, но работает, значит, это не
глупость”.
Военно-промышленная политика “иссушения” бюджета страны
Экономический кризис ставит под сомнение стратегическую основу реформы
— планы “оснастить армию в ближайшие 3—5 лет на 30 процентов новейшими
образцами техники и вооружения, а к 2018—2020 годам довести этот показатель
до 80—100 процентов”. Ведь хорошо известно, что российский оборонно-промышленный
сектор до сих пор использует багаж советского времени, а передовые технологии
стоят дороже, чем сам “конечный продукт”.
Без работоспособной доктрины и стратегии национальной безопасности Минобороны
не в состоянии расставить приоритеты и расходует львиную долю бюджета на
стратегические системы оружия, модернизируя и закупая при этом мизерными
темпами вооружение сил общего назначения. Вспомним о миллиардах рублей,
которые ушли на разработку стратегической ракеты морского базирования “Булава”
и наземного РС-24, не способных точно поразить цель и выполнить функции
сдерживания и устрашения.
Потребовался конфликт на Кавказе, чтобы подготовить постановление правительства
РФ №641 “Об оснащении транспортных, технических средств и систем аппаратурой
спутниковой навигации ГЛОНАСС и ГЛОНАСС/GPS”.
Подобная промышленная политика ведет к “иссушению” средств на НИОКР,
ремонт и модернизацию, сокращая сроки службы вооружений. Следует к этому
добавить, что нормативные технологии принятия на вооружение, в серийное
производство и закупок чрезвычайно громоздки и далеки от программно-целевого
планирования и управления. Камни преткновения здесь возникают со стороны
Минфина, Минэкономразвития, Минпромторговли и прочих министерств и ведомств,
на что уходит не один год.
Снижение надёжности функционирования систем оружия
Аварии и катастрофы, в том числе на подлодке “Нерпа”, показали, что
“конечный продукт” не есть “железо”, а это система “человек — машина —
среда”, в которую гомо сапиенс должен быть прописан со всеми удобствами.
Военная реформа обостряет по вектору человеческого фактора и без того
сложные отношения в данной системе людей: между собой и вертикалью власти,
при организации боевой работы и службы, поддержании постоянной готовности
частей и подразделений, при выборе и успешном освоении военной профессии.
В первую очередь это относится к частям постоянной готовности и силам быстрого
реагирования. Они, по замыслу реформаторов, должны определять новый “компактный”
облик Вооруженных Сил РФ.
Развитие военного дела сложилось так, что функционирование указанных
частей и сил обеспечивают в первую очередь специалисты оружия: офицеры,
мичманы и прапорщики, из кото-рых 80 процентов — это техники авиации и
флота. Традиции, знания и опыт этих людей цементируют духовно системы оружия,
обеспечивают их боеготовность и безопасную эксплуатацию. Важное место здесь
занимают медицинская служба и армейские воспитатели, соответственно, треть
и 70% из них не вписались в “сердюковское яйцо”.
Не работоспособны данные системы без тылового и социально-бытового обеспечения,
где задействованы тысячи гражданских рабочих и служащих. При масштабных
реформах надежность функционирования систем оружия нарушается увольнением
или даже потерей духовного равновесия одного, ключевого специалиста, что
грозит аварийной ситуацией или катастрофой.
В 1955 году жизнь поставила жестокий эксперимент, подтвердивший банальную
истину: не может сложная система — боевой корабль — функционировать без
важнейшего звена управления — офицеров. Даже наличие на борту линкора “Новороссийск”
командования Черноморского флота и хорошо подготовленного личного состава
не смогло компенсировать отсутствие 80% офицеров (5% от состава экипажа),
что явилось причиной гибели корабля после взрыва.
Эфемерен замысел реформаторов переформатировать яйцо в пирамиду при
сокращении 150 тысяч офицерских должностей и увеличении с 50 до 60 тысяч
числа лейтенантов. Если исключить войну, где лейтенанта век недолог, то
очень скоро лейтенантская зелень станет умудренными опытом капитанами и
майорами. Чтобы сохранить пирамидальный облик армии, их вновь придется
сокращать.
Наших советников с Запада эти проблемы не волнуют. В армии США численность
лейтенантов и старших лейтенантов составляет 50 тыс. человек — 24% от общего
числа офицеров, в британской армии их всего 14%.
Разрушение системы военного образования
В среде военных реформаторов завет Ленина “Смешно не знать военную историю”
не популярен. Как и слова В.О. Ключевского о том, что история учит даже
тех, кто у нее не учится, она их проучивает за невежество и пренебрежение.
Исторический факт: разгромленная в Первой мировой войне Германия, лишенная
армии, но сохранившая офицерский корпус и военное образование, в короткие
сроки сумела создать вермахт — инструмент политики Гитлера. Наученные горьким
опытом победители после окончания Второй мировой войны уничтожили очаг
агрессии ликвидацией традиций немецкой военной школы.
Сегодня в России разрушение системы образования идет путем объединения
вузов под предлогом концентрации ресурсов и оптимизации управления, что
приводит к одномоментной ликвидации информационной образовательной среды.
В жертву приносятся научные школы и традиции учебных заведений страны,
на становление которых ушли многие десятилетия. Министр образования и науки
Андрей Фурсенко был вынужден признать, что и в среднем, и в высшем профобразовании
кризис уже наступил.
По оценке заместителя секретаря Общественной палаты Олега Кутафина,
идея создания гак называемых ведущих вузов окончательно разрушит наше образование.
Аналогичную функцию в отношении 65 военных академий, институтов и училищ
выполняет мясорубка из 10 учебных центров, сформированных вместо ведомственного
по территориальному принципу, что порождает дефицит специалистов для Вооруженных
Сил со всеми вытекающими последствиями. Вместе с духовными символами армии
и флота реформаторы уничтожают вековые традиции русского и советского воинского
воспитания.
Ленинский призыв “учиться военному делу настоящим образом” имеет три
вектора приложения усилий: чему учить, кого учить и как учить людей, создающих
новый облик Вооруженных Сил РФ.
Судя по всему, реформаторы выбрали четвертый вектор — уход от проблем
обеспечения национальной безопасности и разжигание в России костра безработицы
полумиллионным отрядом уволенных военнослужащих, членов их семей и гражданских
специалистов.
К вековым бедам России — дуракам и дорогам — добавились так называемые
менеджеры, то есть дилетанты, последствия деятельности которых превосходят
все прежние беды, вместе взятые.
Так не пора ли покончить с невежеством и безответственностью “реформаторов”,
опасными для политического авторитета и самого существования государства?
Олег СЕРГЕЕВ.
Кандидат технических наук, полковник, ветеран РВСН.
На главную
